Североамериканские степи, скрывающиеся за скалистыми горами и священным из-за красоты своей названием, убивают волю ее же переизбытком, - так выкипает молоко. Не пытайтесь прятать рвущееся наружу: замолченные слова перегнивают в голове и становятся землей, пожирающей по зернышку еще теплые буквы, через мгновенье уже прорастающие ковылем из темени. Копна волос степи рыдает под гребнем ветряной истерики, безжалостно вырывающем клоки колосьев, ловит в свою трепыхающуюся паутину одурманенных поэтов, осторожно разоружает их, выводя из строя рифм и заставляя метаться в попытках связать слова по окончаниям. Флора волнуется раз, флора волнуется два, флора волнуется три, а на четвертый успокаивается и неуверенно дарит рассвет. Появившееся из недр земли солнце арахнидом пожирает добычу, хватая лучами-хелицерами проросшие крики о помощи. Только тогда, на восходе, можно услышать звучащие из-под земли голоса, дорвавшиеся до нас еле слышным шепотом, который люди, ходя по головам во влажной от слез земле, путают с собственным вдохновением и секундным даром вечной свободы. Голос прерий.